О космосе и миссии жизни

Благодаря современным технологиям наш разговор смог состояться несмотря на расстояние более 2 000 километров.

– Вы подключились к интервью из Франции. С какой целью там находитесь?

– Уже около 12 лет в осеннем семестре работаю в Университете Лотарингии, который находится в городе Нанси. Пробуду во Франции до конца семестра, а с февраля продолжу работу в Вентспилсской высшей школе (ВВШ). На инженерном факультете Университета Лотарингии преподаю такие курсы, как интерпретация спутниковых изображений, дистанционное зондирование и спутниковые навигационные системы. Мои студенты в основном – начинающие инженеры по обработке сигналов и телекоммуникациям.

– Отличаются ли студенты во Франции и Латвии?

– Да. Во Франции студенты заметно более мотивированы, и на то есть несколько причин. Одна из них заключается в том, что во Франции шире возможности трудоустройства. Большинству выпускников этого вуза сразу после окончания учёбы удаётся устроиться на хорошо оплачиваемую работу в крупных французских промышленных гигантах, например, в аэрокосмической компании Airbus, на крупных заводах автомобилестроения – Peugeot, Renault, Citroen.

Также важно, что во Франции во время учёбы нельзя работать. Это считается очень серьёзным нарушением, и за несоблюдение данного требования исключаются даже успешные студенты. Один из самых престижных рейтингов французских университетов составляется конфедерациями работодателей различных отраслей. Если студент не посвящает всё своё время учёбе, естественно, его уровень знаний и умений отстаёт, и вуз рискует упасть в рейтинге. Поэтому студенты обязаны посвящать всё своё время учёбе. Конечно, есть исключения, но эти случаи оцениваются отдельно. В Латвии такое кажется немыслимым, что, конечно, влияет на качество обучения.

Ещё одним важным фактором является то, что в вузы Латвии принимаются все желающие, даже если их уровень знаний не подходит для конкретной области. А это, в свою очередь, способствует отсеву и негативно сказывается на качестве обучения. Я читал, что во Франции на одно место в инженерных вузах претендует до 40 будущих студентов. Конкурс огромный.

Также у меня сложилось впечатление, что в Латвии студенты чаще приходят на лекции как на развлечение, как на спектакль в исполнении преподавателя, забывая, что получение знаний – это ещё и работа. Если посмотреть на всё это с долей юмора, то во Франции студент выпускного курса думает о том, где работать и как зарабатывать, а в Латвии – о том, где работать и как получать деньги.

– Как Вы в целом оцениваете систему высшего образования в Латвии?

– Причина, по которой, на мой взгляд, качество высшего образования имеет тенденцию к ухудшению – в нашей стране его постоянно реформируют, причём даже не завершая начатое. Нескончаемые перемены препятствуют созданию стабильной системы. Более того, реформирование осуществляет государственное управление. Требования приходят сверху, но там люди иногда, к сожалению, даже не осознают, что они недостаточно компетентны в отрасли. Жаль, что общество и госслужащие до сих пор не поняли очень фундаментальной вещи – улучшить определённую область могут только профессионалы. Поэтому в высшем образовании это должен делать исключительно академический состав, а не люди со стороны. Что надо сделать госуправлению, так это создать мотивацию для проведения целенаправленных и эффективных реформ профессионалами отрасли.

Кроме того, важно отметить, что реформирование требует как времени, так и ресурсов. В Латвии перемены часто не приводят к результату, так как в основном связаны с многочисленными разнообразными формальными изменениями, которые являются оболочкой, а не содержанием, или ядром любой осмысленной реформы.

– Последние несколько лет в мире были особенно сложными: пандемия коронавируса, развёрнутая Россией война в Украине, инфляция, опасения по поводу кризиса. Как Вы относитесь к этим событиям и времени, в котором живём?

– Это объективная реальность. Пандемия ковида, на мой взгляд, во многом связана с перенаселением мира. Если в моём детстве на земном шаре было 2,5 миллиарда жителей, то в 2000 году насчитывалось 6 миллиардов, а сейчас – 8 миллиардов. Но планета не резиновая, ресурсы ограничены. В результате активной хозяйственной деятельности мы вытесняем животных из их среды обитания, волей-неволей вступаем с ними в более тесный контакт, а это в свою очередь способствует передаче вирусов и других заболеваний. Одним из самых опасных существ является летучая мышь, потому что у неё очень сильная иммунная система. Это животное может быть поражено несколькими очень опасными вирусами, и иммунная система успешно их поборет, но это не препятствует передаче возбудителей болезней. Если тенденция к перенаселению мира сохранится, я думаю, нас ждёт ещё не одно чудо. И, скорее всего, это была не последняя серьёзная инфекция.

Что касается инфляции, важно понимать, что сказываются и пандемия ковида, и война. В отношение пандемии, с моей точки зрения, есть два варианта: позволить экономике рухнуть или, что выбрали Европа и большая часть промышленно развитого мира, – печатать деньги и поддерживать пострадавшие отрасли. Деньги вошли в общество без товарного покрытия, и инфляция была неизбежна. Не то чтобы цены растут, просто деньги в таких условиях обесцениваются. Аналогично с помощью Украине. Вопрос в том, что лучше – терпеть инфляцию или ждать, когда война дойдёт до нас. Можно, конечно, смотреть недальновидно и жаловаться на большие счета, но если через пару лет наши дома начнут бомбить, то заживём ли мы лучше?

Конечно, в каждой катастрофе есть тот, кто не только пытается адаптироваться, но и делает это. Инфляция во Франции равна 8%, в Латвии – 21%. Я думаю, что у нас это следствие времён ковида. Мы слишком много брали в долг, помогали не только предпринимателям, но и упорядочивали зарплаты в госуправлении, и т. д. Если другие страны могут обходиться с 10-процентной инфляцией, то там, скорее всего, на одного жителя было одолжено вдвое меньше, чем в Латвии. Но ударил ли ковид по нам сильнее, чем по другим? Не думаю. Я не политик и не экономист, но глядя на всё это с двух разных позиций – Латвии и Франции, – вижу большие различия в том, как страны справляются с ситуацией.

– Незадолго до интервью я прочла интересное мнение о том, что «космос – это новая арена глобальной политики, и растущая геополитическая напряжённость на Земле также находит своё отражение в космосе». Каково влияние внешней политики на науку, освоение космоса и связанные с этим процессы?

– Влияние внешней политики довольно велико, но – обо всём по очереди. Когда-то люди жили, так сказать, оседло: сначала ходили пешком, позже ездили на лошадях. Потом они поняли, что могут строить лодки и корабли, и так освоили океаны. Другими словами, условно перешли с суши и на воду. Страны, сделавшие это первыми, – Испания, Англия, Португалия – были в своё время наиболее успешными в экономическом отношении. Позже люди научились летать, освоили воздушное пространство, и те, кому удавалось это делать первыми, соответственно пожинали экономические плоды. А космос – один из следующих этапов этой истории. Экономическая деятельность в космосе частично уже началась, но не полностью. Космос сулит огромные экономические выгоды тем, кто первым там приживётся. Это будет монопольная прибыль, поэтому многие сейчас очень активны.

Зачем летать на Луну? Не для того, чтобы лучше изучить историю Солнечной системы и происхождения Земли, ведь всё это уже достаточно хорошо известно. То, что можно привезти с Луны, способно прояснить существующие представления, но не изменить их радикально. Речь совсем о другом: на Земле не хватает различных металлов, тогда как на поверхности Луны, где гравитация меньше, их гораздо больше. Нам нужен литий для аккумуляторов, уран и плутоний для атомных электростанций, различные металлы для производства электронных микросхем. На Земле их на всех не хватит. Вопрос лишь в том, что дешевле – возить с Луны или добывать здесь. При изучении новой области со временем она становится более доступной, и затраты также постепенно падают. Космические эксперименты Илона Маска обогнали крупнейшие мировые аэрокосмические компании – Boeing, Lockheed Martin, а также NASA. Космические ракеты Илона Маска в настоящее время единственные, способные выполнять посадку первой ступени, сохраняя дорогие двигатели. Следовательно, это может значительно снизить стоимость полётов. И если эти процессы будут продолжаться, то в будущем, чтобы доставить с Луны обогащённые металлические руды, затраты уже будут не такими высокими, как сегодня.

Японцы же специализируются на изучении астероидов. Может оказаться, что там металлов ещё больше. Подходы разные, и в первую очередь космос осваивается как новая сфера экономической деятельности. Конечно, Латвия стартует не в одиночном режиме, а вместе с другими европейскими странами, с Европейским космическим агентством и пр. Однако наши братья-эстонцы продвинулись в этой области намного дальше нас.

– Россия объявила о выходе из проекта Международной космической станции с 2024 года. Может ли это как-то повлиять на отрасль в целом?

– Думаю, нет. Если Россия объявила коллективный Запад своим врагом, то вполне нормально, что сотрудничество в различных сферах, в том числе в науке, невозможно. Это, конечно, никому не пойдёт на пользу, ряд процессов наверняка замедлится, но со временем всё обязательно перестроится и образуется.

– Перед интервью во время телефонного разговора Вы отметили, что ушли на заслуженную пенсию, но всё равно продолжаете работать. Что считаете самым большим достижением в своей трудовой жизни?

– Всю свою жизнь я занимался делом, которое мне было интересно. И если посмотреть со стороны, то, кажется, самое ценное, что я сделал, – это ввёл множество молодых людей в профессиональную жизнь. Работаю преподавателем с 70-х годов – полвека. Многие из моих студентов и сами достигли почтенного возраста. Я счастлив наблюдать за их успехами. Поэтому считаю, что самым большим моим вкладом является преподавательская работа, которой продолжаю заниматься по сей день.

– Как, по-Вашему, можно привить детям и молодёжи интерес к космосу и астрономии? Полагаю, в целом это тема, понять которую в относительно юном возрасте нелегко, но в то же время процессы, происходящие на Земле, напрямую связаны с космосом.

– В детстве все мечтают о будущей профессии, и вполне нормально, что эти мечты не всегда сбываются. Когда я учился во 2-м классе, хотел стать киноактёром, в 5-м или 6-м классе передумал и понял, что меня больше интересуют физика и астрономия. В результате стал преподавателем и занимаюсь работой, которая так или иначе сочетает в себе оба моих интереса. Хоть я и преподаю инженерию, любая хорошая лекция – это спектакль, требующий актёрского мастерства.

Этим хочу сказать, что, на мой взгляд, долг общества – обеспечить такие условия, чтобы каждый имел возможность учиться тому, что ему интересно, реализовывать себя и быть оценённым.

– Что помогает сохранять бодрость и хорошее самочувствие? Не только физически, но и эмоционально.

– Думаю, работа. Я пишу учебники. Уже издано три тома, а скоро в издательстве Рижского технического университета выйдет очередной, об интерпретации спутниковых снимков. Надеюсь, к Рождеству смогу организовать мероприятие в честь открытия книги. А сейчас работаю над завершающим томом, о Хаосе.

Осознание того, что занимаюсь чем-то полезным, поддерживает меня в хорошей моральной форме.

Вклад Фонда поддержки СМИ из средств государственного бюджета Латвии. За содержание материала отвечает ООО "Вентас Балсс".