Лембергс: «Премьеру не положено злиться» (ВИДЕО)

– Учебный год завершился, а вместе с тем осуществился полный переход на обучение на латышском языке. Как Вы оцениваете ситуацию в Вентспилсе и стране в целом?

– О стране в целом судить сложно. Думаю, в Даугавпилсе, Резекне, а также в Риге ситуация отличается. Главное – педагоги, поэтому заведующие детскими садами и директора школ при формировании педагогического состава должны проверять знание государственного языка. Если оно не на должном уровне, то среда латышской не будет. Если ребёнок заканчивает дошкольное образовательное учреждение и плохо знает латышский, он, конечно, находится в очень сложной ситуации, потому что успешно учиться без знаний языка невозможно.

В Вентспилсе тоже есть такая проблема. Я предложил обратить особое внимание на то, чтобы дети, обучающиеся в детсадах и школах, и их педагоги максимально хорошо владели языком. На это должны выделяться ресурсы. Необходимо обеспечивать дополнительное финансирование и возможность дополнительного обучения. Я говорил с директорами, круг проблем в каждом учебном заведении индивидуален, и подход тоже должен быть разным.

Не скажу, что кто мне в этом вопросе очень прислушивались. По результатам проверочных работ мы видим, что знание государственного языка у детей из числа нацменьшинств в ряде случаев недостаточно. И у некоторых учителей – тоже. Это, несомненно, создаёт разрыв в качестве образования молодёжи – такова причинно-следственная связь. Уверен, проблема будет преодолена, только вопрос, какой ценой. Но есть закон, и его нужно соблюдать. Мой личный подход такой: если принят закон, необходимо предоставить ресурсы, чтобы люди могли получать качественные знания, образование высокого уровня на госязыке. В Латвии, как всегда, правовая норма не имеет под собой достаточных ресурсов для её выполнения.

– Возможно, проблема в том, что в семьях дети говорят по-русски, а латышский используется только в школе?

– Логично, что в семье люди общаются на родном языке – так и должно быть. Родной язык – это личное дело, частная жизнь, в которую никто не имеет права вмешиваться. Если страна переходит на обучение на госязыке, правительство должно обеспечить, чтобы молодёжь, а также педагоги могли получить отличные знания. 

Кстати, латышские дети тоже не очень хорошо владеют родным языком и плохо понимают смысл прочитанного: так показало международное исследование, в котором Латвия точно не лидирует. Это не только проблема детей нацменьшинств, а проблема образования во всём государстве, которую замалчивают. Было проведено крупное международное исследование навыков чтения среди школьников PISA, по результатам которого эстонцы и финны вошли в первую десятку; Эстония на 6-м месте. Латвия не последняя, ​​но где-то посередине. Если мы стремимся к посредственности, то мы своей цели достигли.

– Продолжим тему образования. Педагоги всё ещё пытаются найти общий знаменатель с Минобрнауки по поводу оплаты труда и нагрузки. Считаете ли Вы, что требования учителей непропорциональны и необоснованны?

– Недавно прошёл пикет у Кабинета министров, где на трибуну вышла премьер-министр Эвика Силиня. Было видно, что она раздражена, рассержена. Премьер-министру не положено злиться, по крайней мере внешне этого проявлять нельзя. Можно выплеснуть эмоции на каком-то внутреннем собрании, но на пикете она не имеет такого права. Силиня продемонстрировала, что она не профессиональный политик, но это её проблема, а не образования. Так в чём соль? Премьер спросила: чего вы хотите? Ответ очень прост: учителя ратуют за то, чтобы выполнялось соглашение между государством в лице Силини и педагогами, которых представляет профсоюз. Прошло около года, и государство решило не выполнять соглашение, увеличив количество часов, которые учитель должен проводить в классе. Так не делается – сначала согласиться, а потом Силиня решает передумать. 

Также есть идея перевести учёт работы учителей с 40 минут на 60. Всем этим задумкам около десяти лет, и они постоянно продвигаются. В то время существовало правительство Лаймдоты Страуюмы, в министерстве работала госпожа Папуле, которая позже ушла в политику. Я считаю, что соглашение следует выполнять, и то, что сейчас злит министерство, не является основным вопросом повестки общего образования – проблемы совершенно другие.

– Широко обсуждаемая тема – порты. Что происходит в Вентспилсском порту?

– В течение четырёх лет правительство Латвии целенаправленно работало над искоренением так называемого транзитного бизнеса в Латвии. Надо сказать, с подобными негативными задачами оно справляется хорошо. Торпедировать систему кредитования? Легко. Торпедировать банковскую систему, ориентированную на клиента, препятствовать привлечению денежных ресурсов? И это сделали. Теперь по большому счёту подорвали транзитную систему. Для Латвии это специализация в международном разделении труда. Поэтому сильно страдают порты – Рижский, Вентспилсский, а также Latvijas dzelzceļš. Думаю, недалеко то время, когда экскурсантам будут рассказывать: когда-то здесь был такой-то терминал, там – такой-то, там – причал глубоководных судов. Уже сейчас это во многом история. Правительство делает это абсолютно целенаправленно. 

Приведу элементарный пример – марганцевая руда. Ах, ах, ах, её переваливают в Латвии, какой ужас, ведь руду используют в производстве металла, а металл идёт на оружие, поэтому Латвия помогает России воевать! Теперь давайте посмотрим на это под другим углом. Где добывают марганцевую руду? В Африке. Что делала Латвия? Погружала руду по вагонам и везла на восток. Сейчас Латвия этого больше не делает. Страна зарабатывала на этом около 30 миллионов евро. В Вентспилс везли уголь, а потом в эти вагоны грузили марганцевую руду, так что экономически это было очень логично и правильно. Но Латвии не нужны 30 миллионов! Следовательно, нет работы в портах, на железной дороге. А кто будет перегружать груз, кто сможет зарабатывать? Российские терминалы. Руда, поступающая из Африки, всё равно окажется в России. Разница лишь в том, что до этого Латвия зарабатывала 30 миллионов, а теперь это делает Россия. Благодаря чему Россия становится богаче? Благодаря тому, что Латвия отказалась от денег. Богатые творят, что хотят. К сожалению, кризис транзитного бизнеса, инициированный правительством совместно со стратегическими партнёрами, затронет тысячи латвийских семей, которым государство не сможет предложить новую работу взамен утраченной.

– Летний и туристический сезон начался со множества различных событий. Во время них мы часто получаем жалобы на ограничения движения. На Ваш взгляд, есть ли основания для недовольства жителей или пару раз в год можно потерпеть?

– Подобные мероприятия проводятся во всём цивилизованном мире, взять, например, Нью-Йоркский или Бостонский марафоны. Я был в Париже, когда из-за мероприятий перекрывался весь центр. Есть и такие меры, как забастовка, когда всё блокируется. Недовольные – это одни и те же люди, которые создают свою политику по типу чем хуже, тем лучше. Это оппозиция, которая может инкогнито выражать возмущение. Все события заранее известны, маршруты – тоже, поэтому жители могут подстроиться. Если же нужно оказать экстренную помощь, есть полиция, которая соответствующим образом корректирует ограничения. Всё продумано.

– Ваш сын окончил первый класс. Как обстоят дела с учёбой?

– Сейчас всё очень современно: если в моё время высшей оценкой была пятёрка, то теперь это P. Зачем 5 надо было заменять на P, а 4 – на А, не понимаю. Мне приятно, что у Артура много P. Я слежу за учёбой, и дома он регулярно занимается. Задачи, особенно по математике, требуют хорошего знания языка, умения читать и понимать прочитанное. Мы просим его прочесть, отложить текст в сторону и пересказать, что в нём было. Это чрезвычайно важно. У Артурчика получается.

Он учится в Центральной начальной школе, она с музыкальным уклоном. В музыкальную школу не ходит, но у нас дома есть пианино, и, что вы думаете, однажды садится за него и начинает играть! Слушаю – играет, без нот. Словом, музыкальный уклон имеет смысл. Я был приятно удивлён. В классе устроили концерт, потому что все играют на инструментах. Дети исполняли небольшие произведения. Меня это очень тронуло, и я изменил своё довольно скептическое мнение по поводу музыкального уклона. Также Артурс занимается тхэквондо, недавно прошли первые соревнования. Считаю, что первый класс прошёл успешно. Но это, на мой взгляд, самое простое. Летом тоже придётся учиться, заниматься спортом, работать.

– Какой у Артура любимый предмет?

– Ему всё даётся, даже музыка. Он поёт и декламирует. И Кристине, и я с детства декламировали на конкурсах. Это важные навыки, которые человек сможет реализовать, когда подойдёт нужный момент. Например, во время Праздника города – собирается около ста тысяч человек, вся набережная забита людьми, конца толпе не видно. И нужно за три минуты сказать что-то значимое, чтобы тебя услышали. Фактически они ждут салюта, не тебя. Это непросто. Такие навыки развиваются со школы.

– Каковы планы на лето? Удастся ли отдохнуть?

– Будут разные лагеря. Считаю, что в Вентспилсе очень интересные лагеря – как образовательные, так и развлекательные. Ребёнок должен быть по возможности в ритме. И Артуру надо зарабатывать – работать.

– Каковы его обязанности?

– Он может зарабатывать, но не обязан этого делать. Например, чистить снег зимой. Основное, за что он получается деньги – готовка, например, бутербродов. Он сам их делает, убирает за собой, а потом мы можем купить эти бутерброды. Он печёт блины, жарит котлеты. Если я хочу красиво нарезанное яблоко, и на этом реально заработать немного денег. Главный принцип – заработать можно, если что-то сделать самому. Он хорошо готовит. Мы его с малых лет подпускаем к плите. Но не принуждаем.