Витолиньш: "Наслажусь этим временем"

– Соглашаясь на интервью, Вы ответили встречным вопросом: «А у меня есть выбор?!» Обвыклись ли со статусом председателя гордумы?  

– Психологически, конечно, сложно привыкнуть, я не из тех, кто пытается выйти на сцену, на передний план. Меня больше интересует работа, а меньше, так сказать, элементы шоу, но, с другой стороны, я уверен, что наслажусь этим временем. Если статус позволит разрешить важные вопросы с министерствами, госучреждениями, коммерсантами, это принесёт пользу городу.

– Допустим ли сценарий, что, когда Айварс Лембергс выйдет из заключения, подадите в отставку?

– Этот вопрос вызывает большой интерес у СМИ. Но в настоящее время невозможно дать чёткого и точного ответа. Решать предстоит правлению нашей политической партии, когда такой вопрос станет актуальным. В настоящий момент мы с нетерпением и надеждой ждём, когда председатель правления нашей партии Айварс Лембергс вернётся к работе. Прогнозировать очень сложно. Однако я уверен, что ему понадобится некоторое время на реабилитацию. Условия содержания в тюрьме влияют на здоровье. Мы по-прежнему считаем такую ​​меру пресечения необоснованной – ни с юридической, ни с других точек зрения.

– Открыты ли Вы для политического сотрудничества?

– Здесь две стороны медали. Первая – то, как дума работает на ежедневной основе. Для меня важно, чтобы её возглавляла команда, а не один человек. В настоящее время ситуация несколько осложнилась, поскольку наш коллега Дидзис Ошениекс решил кардинально изменить свою жизнь и больше не готов работать зампредседателя. Понятно, что найти замену непросто, но у нас есть конкретное предложение, которое, надеюсь, в ближайшее время реализуем. Также хочу отметить: я не считаю, что до сих пор у думы был авторитарный стиль руководства. Вентспилсчане, кого интересуют вопросы развития города, могли следить за работой комиссий в Интернете.

Что касается второй стороны, с представителем Национального объединения Карлисом Вочтавсом мы уже сотрудничаем, обмениваемся мнениями и информацией. Мы также открыты для переговоров с другими политическими силами. С Новой консервативной партией (НКП) сложно в том смысле, что её руководство в Риге до сих пор делало всё возможное, дабы Вентспилсу было хуже. Есть очень конкретные примеры. На мой взгляд, правительство находится под постоянным шантажом, или сильным давлением новых консерваторов. На решающем заседании Совета портов премьер-министр Кариньш открыто заявил, что решение плохое, но он не может ничего поделать, поскольку тогда не получит поддержки со стороны правительства. Конечно, Кариньш говорил обобщённо, но все понимают, о чём речь! Это диктат НКП, которой подчиняется партия премьер-министра. Схоже обстоит и с высшими учебными заведениями: комиссию Сейма возглавил представитель Нового Единства Арвилс Ашераденс, а г-жа Шуплинска протолкнула реформу, согласно которой высшие учебные заведения, в которых не набирается тысяча студентов, не имеют права на существование. Выяснилось, что для г-на Ашерадена не важно, что в результате такой реформы экзистенциальная проблема встаёт не только для Вентспилсской высшей школы, но и для Видземской высшей школы. Снова диктант НКП! Позиция нового министра иная.

Мы не возражаем против Бруно Юршевицса, члена Новой консервативной партии, который является жителем Вентспилса и знает проблемы города. Однако я думаю, что он не свободен в своих решениях и отношении. На него влияет партийное руководство. Что касается представителей Для развития Латвии в гордуме, Эдгарс Чепорьюс настаивал на том, что переговоры без присутствия других сторон невозможны. Мы предприняли одну попытку, из которой ничего хорошего не вышло, лишь зря убили время на критические, я бы даже сказал ненавистнические ремарки Гиртса Валдиса Кристовскиса и, к моему удивлению, Даце Корны о том, как дума прежде работала, обвиняя во всех грехах мира г-на Лембергса и нас как представителей партии, которую он возглавляет.

Мы готовы говорить с представителями Для развития Латвии один на один, обмениваться мнениями – не о должностях, а о приоритетах. Диалог с Новым Единством и г-ном Кристовскисом очень сложен, потому что Гиртс Валдис крайне негативно относится ко всему, что делает Латвии и Вентспилсу. Какого-либо реального вклада в виде новых идей для развития города с его стороны я не замечал. Всё время существует тенденция искать ошибки, нечто негативное. Возможно, я ошибаюсь, и, если так, только порадуюсь.

– В 1988 году Айварс Лембергс пригласил Вас работать в Вентспилс. Делясь воспоминаниями, Вы так передали поступившее тогда предложение: Я получу деньги, а ты говори, что делать.

– Это, конечно, упрощённый вариант. Мы обсуждали тот момент, и Лембергс сказал, что не припоминает такого диалога, но мне он врезался в память. Не каждый день происходят разговоры, которые кардинально меняют жизнь. В то время я был заместителем председателя исполкома Вентспилсского района. У нас с господином Лембергсом имелся опыт совместной работы. Он тогда называл это строительным штабом: мы ездили по району и занимались решением вопросов, в основном связанных со строительством детских садов и школ, а также сельскохозяйственных и животноводческих комплексов. Он был в точности таким, как сейчас, – настойчивым, целеустремлённым, способным находить средства. Когда Лембергс пригласил меня в город, я сказал, что при имеющемся порядке мы ничего не сможем сделать, поскольку на это попросту нет средств. В то время инфраструктура города практически разрушилась, на улицах образовались бесчисленные выбоины. Водители автобусов из 6-го автотранспортного предприятия отказались выезжать на жёлтых Икарусах на улицы Вентспилса. Сказали, что это невозможно, и объявили забастовку. Такими были обстоятельства, при которых мы начинали.

В то время все деньги – выручка от портовой деятельности – уходили в Москву, Вентспилсу оставались одни проблемы. В объявлении писали: Вентспилс не предлагать. Опасный, загрязнённый город, где гибнут деревья и откуда люди вынуждены уезжать. Лембергс с присущим ему упорством поехал в Москву, пришёл к одному начальнику, то что-то пообещал и не выполнил, тогда обратился к другому. Дошёл до двух тогдашних вице-премьеров Гусева и Маслюкова и добился того, чтобы Вентспилс получил валюту. Мы с Андрейсом Залансом, да будет земля ему пухом, поехали за границу, прежде всего в Германию, и закупили технику. Во многом мы первыми в стране привели в порядок городскую инфраструктуру, которая ныне полностью перестроена и находится на хорошем европейском уровне.

– Разве это не мечта любого мальчишки – с таким размахом играться в песочнице? Как Вы думаете, почему получили такую ​​возможность?

– По первому образованию я инженер-строитель. В том, что выбрал эту профессию, есть некое совпадение. Я всегда говорил, что счастливы те, кто с раннего детства или юности точно знают, чем хотят заниматься по жизни, и развивают свои способности в этой области. Идеально! У меня такого не было. Я вентспилсчанин по отцовской линии, а мать родом из Попес. Папа рано умер, оставив маму с четырьмя детьми. В школу ходил в Попес, жил у тёти, потому что маме было трудно справляться одной. В старших классах учился в Риге: поскольку был из села, пошёл не в 1-ю гимназию, а во 2-ю школу-интернат, которая по содержанию была очень похожа на гимназию. В республиканских олимпиадах мы участвовали в отдельной группе, поскольку углублённо изучали математику и физику; учились каждый день.

Затем поступил в Рижский политехнический университет, на строительный факультет. Казалось, получу практичную и понятную профессию. Через пять лет стал инженером-строителем. Устроился в Вентспилсе, в Стройуправлении. Первыми объектами, на которых работал молодым мастером, а потом прорабом, стали девятиэтажные дома. Это, конечно, социалистические постройки, но, как я уже не раз говорил, здания достаточно безопасные, построенные с резервом. Первый дом смонтировала бригада из Юрмалы, каркас второго уже построили вентспилсские строители, а я руководил процессом. Другой отдел занимался отделочными работами. То были 70-е годы, Вентспилс стремительно развивался – создавались портовые предприятия.

В декабре 1979 года войска СССР вошли в Афганистан. До этого меня, как молодого специалиста, защищали от призыва различные силовые структуры тех лет – исполком, партком. С 1980 по 1982 год служил в Таллинне. Это было интересное время, когда смог познакомиться с персонажами, будто сошедшими со страниц книги Гашека о бравом солдате Швейке (смеётся.) Я говорю об офицерах русской армии, с которыми к делу следовало подходить как Швейк, с иронией, иначе всё могло плохо закончиться. На самом деле мне повезло, потому что мои сокурсники служили в Калининградской области и, так сказать, не снимали сапог два года. Нам пришлось проще: офицеров было примерно столько, сколько солдат, так что порой в пять вечера мы могли съездить в город повеселиться. 1980 год был олимпийским, и один из видов спорта – регата – прошёл в Таллинне. В связи с олимпиадой Эстония получила довольно объёмные средства на восстановление Старого города. Я побывал там во второй половине года, и этот район Таллинна оказался просто колоссальным.

Вернувшись в Вентспилс, начал работать главным инженером в Ремонтно-строительном управлении, очень латвийском предприятии. Нынешнее здание Swedbank – один из объектов, которые мы в то время построили. Коллектив был хороший, но я пробыл в нём недолго, поскольку мне предложили место в Вентспилсском райисполкоме, как я уже говорил, заместителя председателя. Так я начал работать в самоуправлении.

– Говорят, что в более поздние годы сложные задачи решают те, кто и в детстве попадал в необычные обстоятельства.

– Я родился в Дундаге, отец был лесником. Он любил природу, а также играл на нескольких музыкальных инструментах в джаз-группе. Нас было четверо детей, я – самый младший. Я не унаследовал музыкальных талантов, но люблю петь. Есть семейная история, как однажды папа слишком надолго оставил одного из боссов того времени на морозе, и мы снова сменили место жительства. Дом всегда был в лесу, потому что такой была папина профессия. Когда отец умер, мама переехала в Вентспилс и стала выполнять несколько очень простых работ. Я должен поблагодарить свою семью, в первую очередь маму, а также старших братьев и сестёр, которые рано начали работать. Я был единственным ребёнком, получившим высшее образование. Таким было общее семейное решение – дать образование хотя бы одному. Был момент, когда моя мама, два брата и сестра работали на Вентспилс коксе, и мы получили от предприятия квартиру, а до этого жили в бараке, потому что приезжим было трудно найти жильё.

– В конце интервью хочу спросить о доме в Ужаве. Если я правильно понимаю, Вы прожили там 20 лет. Это своеобразное возвращение в детский рай – в лес?

– Я жил в деревне не только в раннем детстве, но и позже. Затем, как молодой специалист, получил однокомнатную квартиру, потом – трёхкомнатную, после чего возникла идея о загородном доме. Вместе с женой осмотрели разные варианты, хотели найти поближе к морскому берегу. Кстати, несколько мест были бывшими частями армии СССР. Просто поразительно, какие фантастические территории выбрала армия! Абсолютно точно – самые красивые на курземском побережье! В одном из таких мест мы купили землю и построили дом на фундаменте исторического здания. Теперь расслабляемся там после работы, особенно по выходным. Рядом море, река Ужавас и лес.