Хрупкая сила

Пару дней назад прочла пост Павла Осадчего, проживающего в Украине. Цитирую: «[...] Мужской мир жесток. В нём много конкуренции и боли. А ещё – много одиночества, когда тебе не с кем поделиться чувствами. Потому что ты боишься, не умеешь и уже в детстве навсегда запомнил, что быть эмоционально обнажённым – значит быть уязвимым. И даже со своей любимой женщиной не можешь полностью раскрыться, впустить её в мир своих переживаний, потому что женщина также чаще всего живёт в парадигме «мужчина всегда должен быть сильным». Она ждёт поддержки, принятия, понимания, но сама не готова увидеть мужскую боль. [...] Говорят, сильные мужчины не плачут… Какие глупости! Необходима колоссальная внутренняя сила, чтобы позволить себе открыться эмоциям, облегчить боль, накопившуюся с годами, и дать слезам волю. [...]  В США есть проект Sacred sons, на который съезжаются мужчины со всего мира. Я очень хочу однажды туда попасть и пережить непережитое».

В комментариях к посту некий мужчина делится своим опытом: семь лет назад после сеанса групповой психотерапии он проплакал четыре дня, а до этого 30 лет жил без слёз. Боль подавляли алкоголь, наркотики и трудоголизм. Теперь он относительно часто плачет и продолжает благодарить судьбу, которая свела его с хорошим психотерапевтом. Одна мама рассказывает, что с раннего детства учит сына распознавать эмоции. Показывает и поясняет, что они часть нашей жизни. Также в комментариях много слов благодарности – как от женщин, так и от мужчин – за актуализацию темы и осознание того, что заблокированные эмоции не позволяют чувствовать себя, своих партнёров, других людей или жизнь в целом.

Моё внимание привлекли слова «судьба свела с хорошим психотерапевтом». Важно встретить не просто врача (или друга) от Бога, а того, у кого есть ключ от двери, которую сами мы отпереть не можем. Много раз я убеждалась, что всему своё время. Можно долго пробовать, искать, просить, но если время не настало, то дверь не откроется. Если не помочь самому себе, других помощников не найдётся. А мы между тем продолжаем принимать доступные обезболивающие, убегаем, не смотрим, не слышим, не чувствуем. И, чаще всего, виним друг друга.