Обеспечиваем повседневный порядок в порту

Дзелме заботится о том, чтобы в порту поддерживалось одно из конкурентных преимуществ – глубина акватории. Семья Улдиса прежде не была связана с морем, однако он вырос в Вентспилсе – с ветром и морем, поэтому выбор сферы деятельности показался очевидным. Правда, капитан без энтузиазма согласился на интервью, ведь не любит говорить о себе, предпочитая просто выполнять свою работу. Руководство свободного порта подчёркивает: немногие знают пути вентспилсских портовых судов, в т. ч. землечерпалки Дзелме, так хорошо, как Улдис. В этом году он претендует на Приз города.

– Вы говорили, что сейчас у Дзелме технический перерыв – судно находится на ремонте (беседа состоялась в конце июня – Прим. автора). Расскажите, как проходят Ваши будни, когда судно в техническом порядке.

– Утром мы оцениваем погоду и узнаём метеопрогнозы. Если они благоприятны для работы, отдаётся команда: «Поднять трап, отдать швартовы!» В основном наш путь не меняется – идём к морским воротам. Главные объекты – входной канал и карман около Южного мола. Но мы обслуживаем и другие места, в т. ч. причалы и требующие ухода акватории, где есть работа для всасывательной трубы или грейферного крана. И тогда начинается другая, творчески профессиональная часть выполнения заданий, описать которую в паре предложений сложно. Как и во всех делах, есть свои нюансы. Судно оборудовано системами замера глубины. Если погода плохая, мы можем заниматься замерами в морском канале, но обычно эти функции выполняет катер Скаут. Команда Дзелме насчитывает 28 человек, работающих в четыре смены. Одновременно на судне трудятся две смены, поэтому работа идёт непрерывно. С утра мы на короткое время заходим в порт, где одна смена сходит на берег, а ей на замену приходит другая. Учитывая, что мы являемся структурой Службы поддержки судоходства, работу и задания для нас назначает начальник канала, а капитан порта расставляет приоритеты.

– Недавно Вы занимались углублением акватории в разводной зоне Вентского моста. Работы уже закончились или ещё продолжатся?

– На самом деле никогда не преду­гадать, когда закончатся работы по углублению. Можно на время их прервать, если необходимая глубина достигнута, однако через некоторое время приходится снова черпать – всё благодаря разным течениям Венты и моря вдоль побережья. Так мы и вычерпываем уже 25 лет (смеётся).

– Время от времени в публичном пространстве появляется информация, что команда Дзелме ищет разных специалистов, в т. ч. судовых механиков, судоводителя, матросов и т. д. Удаётся ли их найти?

– Некоторых ищем до сих пор. В основном люди требуются на летний период, когда многие хотят уйти в отпуск, но сразу найти замену трудно. Возможно, потому что большая часть молодёжи уехала из страны, кадров осталось мало. Полагаю, это обусловлено низкими зарплатами (по сравнению с дальним плаванием). Молодёжь хочет много и сразу. Их мало интересуют налоги, которые мы исправно платим. Так просто от нас никто не увольняется – только если человек выходит на пенсию или у него возникают проблемы со здоровьем. Работа на любом судне не из лёгких.

– Это значит, что экипаж давно работает вместе.

– Да, и в основном это вентспилс­чане, но есть и иногородние. Один коллега ездит аж из Даугавпилса.

– Расскажите подробнее о команде Дзелме.

– В одной смене работают шесть человек. Старший смены является караульным штурманом, с которым в рубке работают двое матросов – рулевой и оператор. в нижних рабочих отсеках механизмы судов обслуживают караульный механик и два моториста, имеющие дополнительную квалификацию, например токаря, сварщика, электрика. В одной смене может быть и меньше работников, но у нас два машинных отделения. В одном расположены главные двигатели, двигающие судно вперёд, а во втором, находящемся в носовой части, – специальное оборудование, в т. ч. насос, которым мы черпаем грунт. Каждое отделение требует постоянного контроля.

– Команда Дзелме должна иметь специфическую квалификацию.

– Да. Это не особо касается механиков, ведь моторы в большинстве случаев одинаковые, но штурманы и матросы должны уметь справляться с краном и дреджером. Если мы не можем отсосать грунт, выкапываем его. Мы не можем задействовать всасывательную трубу непосредственно вблизи причала. Судно должно двигаться прямо вперёд и тащить за собой по грунту эту чёрную трубу, работающую по принципу пылесоса. Конструкция дреджерной трубы находится за габаритами судна и подвешена на тросах. Мы можем приблизиться к причалу только на безопасное расстояние. В нашем случае технически оно составляет около пяти метров. Иногда при идеальных погодных условиях мы подходим немного ближе, но в любом случае не вплотную. Тогда остаётся серая зона, которую при помощи насоса мы чисто физически не может углубить, чтобы не испортить оборудование. Поэтому мы встаём на якорь и вычерпываем грунт грейферным краном.

– Насколько понимаю, в этом и состоит преимущество Дзелме – возможность выполнять дноуглубительные работы разными способами – отсасывая и вычерпывая грунт.

– Да, такие возможности есть не у всех землечерпалок. Если судно предназначено для выполнения одной функции, то его проекти­руют специально для этих целей. Например, если это землеснаряд, то судно обладает мощной всасывающей функцией, а землеройное оснащено объёмным ковшом – д? 25??о 25 м³. Объём нашего ковша составляет всего 3 м³. У нас немного развиты обе функции, поэтому мы пригодны для наведения повседневного порядка (смеётся).

– Если возникает необходимость, на помощь приходят силы из-за границы.

– Да, конечно. Когда налетают сильные штормы, мы не можем быстро справиться своими силами. Мы способны выполнить весь объём работы, но на это требуется гораздо больше времени. Однако глубину морского канала следует обеспечить как можно скорее. Если грузится танкер, ему глубина нужна здесь и сейчас. Большие суда не могут ждать долго – они готовы простаивать ровно столько, сколько нам требуется для выполнения аварийных дноуглубительных работ.

– После перестройки и смены названия в 1994 году судно Дзелме приступило к работе в Вентс­пилсском порту, когда на него устроились Вы – сначала вторым штурманом, потом старшим штурманом, затем старпомом по специальному оборудованию, а в 2009-м стали капитаном, отработав на этом посту уже почти десять лет. Расскажите о начале своей карьеры на Дзелме.

– Сначала всё казалось интересным, новым и любопытным. Да и сейчас, когда многое уже освоено и изучено, интерес не пропал. Поэтому я всё ещё работаю. Если бы мне не было интересно, наверное, меня бы уже здесь не было. Многое мы пробовали и изучали самостоя­тельно. В Латвии нет учебных заведений, где готовят багермейстеров. В советское время их обучали только в России, поэтому изначально все матросы проходили курсы операторов багера и дреджера в Голландии – на заводе IHC, где ремонтировали Дзелме. ­Первую неделю в Вентспилсе работали под началом иностранного консультанта.

– Вы сказали, что интерес к работе не пропал. Что увлекает больше всего?

– Трудно сказать. Думаю, сама работа. Здесь я чувствую себя как дома. Знаю каждый уголок порта – где какие глубины. Не могу себе представить иной жизни. Конечно, у каждого случается переломный момент, но у меня пока не возникало мысли об уходе.

– Вы и раньше работали на судах местного флота, потом перешли на рыбообрабатывающий корабль Дзинтаръюра. С чего началось увлечение рыболовством?

– Хотелось побывать за границей СССР и посмотреть, что происходит в других странах. В те времена таких возможностей было мало. Ещё говорят, что в Лиепае ветер рождается, а в Вентспилсе он живёт: мы выросли с ветром и морем, и выбор профессии моряка был очевидным. В Лиепайском мореходном колледже освоил профессию судоводителя. Сначала была романтика, но потом понял, что на самом деле её нет, ведь кругом одна рыба (смеётся). Однако я не жалею о своём выборе. Было время, когда рыболовство стало мощной индустрией, Саркана бака был крепким колхозом. Но всё изменилось: очевидно, так было суждено. Сейчас на Празднике моря с радостью встречаюсь с бывшими коллегами.

– Кто-нибудь в Вашей семье связан с рыболовством или мореходством?

– Нет, мои родные в основном занимались землёй и строительством. Отец много лет работал в БМГСе, строил причалы в нашем порту и других местах. Так что я первопроходец в своей сфере деятельности, но и продолжения династии нет. Старший сын в своё время выучился на судового механика и начал ходить в море, но романтика быстро прошла. У младшего сына в Риге своё микропредприятие, не связанное с морем. Наверное, я останусь единственным моряком в семье.

– Хотели бы Вы, чтобы дети пошли по Вашим стопам?

– Нет, они должны сами делать свой выбор. Не стоит заставлять заниматься твоим делом.

– Вы являетесь претендентом на Приз города. Какие чувства это вызывает?

– Не хочу делить шкуру неубитого медведя. Но в первый момент был удивлён и даже спросил: «Это шутка? За что?» Сейчас скривил бы душой, заявив, что мне всё равно. Я тро­нут, рад, горд и благодарен за оценку моего труда на протяжении четверти века. Однако я понимаю, что на самом деле бóльшая часть приза полагается самому судну Дзелме и его команде, а я лишь её часть.

Фото: Я тронут, рад, горд и благодарен за оценку моего труда на протяжении четверти века. Однако я понимаю, что на самом деле бóльшая часть приза полагается самому судну Дзелме и его команде.