Один год жизни – как пять

– Вы только что с работы в больнице. Какие сегодня были пациенты?
– В медицине никогда не обходится без проблем. Сейчас я меньше занимаюсь лечением, чем до Сейма, и вот уже год как ушёл с должности завотделением. В основном выполняю плановые операции и эндоскопии. Сегодня пациентов было немного, всё как обычно, всё в порядке.

– Что означает «как обычно»?
– За два дня, понедельник и пятницу, необходимо успеть сделать всё, что обещал людям – плановые операции и эндоскопии. У нас не так много специалистов, поэтому я делаю колоноскопию, гастроскопию. Сегодня вечером (интервью бралось в понедельник, 11 ноября – Прим. ред.) поеду в Ригу, где буду завтра, послезавтра, послепослезавтра, пока не закончится заседание Сейма, а в пятницу у меня очередной рабочий день в больнице.

– Какова сейчас повседневная жизнь в Сейме?
– Все в ожидании бюджета, все чего-то хотят. Бюджет не плохой. И образованию, и здравоохранению достанется немного, но всё же больше, чем в прошлом году. Основное внимание уделяется внутренней и внешней безопасности, но и самоуправления не обидели. Не хватает средств для более широкого роста – нам всегда мало. Конечно, больше всех шумит оппозиция, но это и есть их задача.

– Что в связи с бюджетом радует Вас самого?
– Чтобы в медицине остались те же деньги, что и прежде. Очень актуален оборонный бюджет. Рад за пожарных и полицейских, которым повысили зарплату. В среднем к окладу каждого полицейского добавлено 300 евро.

– Что ещё будет сделано в сфере безопасности в следующем году?
– Это конфиденциальные данные, из которых можно сделать далеко идущие выводы, поэтому в бюджете всё зашифровано. Мы понимаем, что важна противовоздушная оборона, особенно после случая с дроном в Латгалии.

– Жизнь стала интереснее после избрания в Сейм?
– О своей жизни могу сказать следующее: я хирург. Я оперирую, и пациенту становится лучше. По большей части. Чем могу, помогаю и сразу вижу результат. В политике результат часто можно увидеть только через много лет. Конечно, есть вопросы, где это происходит быстрее. Например, компенсации, связанные с ростом цен на электроэнергию. Ещё мы в Бюджетной комиссии приняли ряд решений по банкам. Мы компенсируем людям увеличение процентных платежей по жилищным кредитам, которое связано с ростом ставки EURIBOR; ввели налог на сверхприбыль банков. Так мы стимулируем экономическое развитие. Большая часть рынка принадлежит четырём банкам, которые не являются латвийскими. Вы видите, что происходит с банками в Вентспилсе?! Человек хотите пойти к банкиру, чтобы обсудить свою идею, но ему не с кем поговорить. У нас есть только один доступный банк.

– И туда трудно попасть.
– Так сейчас во всех банках – только по предварительной записи.

– Но мы помним, что совсем недавно было иначе.
– Да, мы стояли в живых очередях. Чтобы сделать жизнь сельских жителей немного лучше, приняли закон, согласно которому крупные банки по согласованию с Банком Латвии должны будут обеспечить сеть банкоматов. Чтобы они были доступны, например, в Злекас, Эдоле и Колке. В радиусе 20 километров должен быть минимум один банкомат. Также мы включили в закон, что банки должны быть ближе к людям и хотя бы открывать консультационные пункты. Банки всё оптимизировали, чтобы получать больше прибыли и не нанимать сотрудников. Те, кто раньше работал в банках, потеряли работу или нашли другое место, а кто-то, возможно, уехал. Мы пытаемся остановить это законодательным путём – чтобы у людей был больший доступ к финансам и возможность брать кредиты. Если молодёжь ещё может что-то сделать удалённо, то люди среднего возраста, у которых навыки работы с компьютером не так развиты, пробуют и, если не получается, сдаются.
Спустя тридцать лет в медицине я почувствовал себя изрядно выгоревшим; теперь перезаряжаю батарейки. Мне интересно всё узнавать, осваивать, изучать!

– Как Вы себя чувствовали год назад, когда начали работать в Сейме?
– Неуверенно. Чужая обстановка, чужие люди. Я привык находиться в знакомой среде. Когда попал в Сейм, был новичком. (Смеётся.) Но коллеги хорошие, отзывчивые, есть поддержка и из Вентспилса. Так что – всё уладилось.

– Были ли за это время разочарования?
– Демократия – это не только позитив. Нельзя быть недальновидным, надо смотреть на шесть-семь шагов вперёд, как в шахматах. Бывает, мне приходится голосовать за то, за что я не хочу. Есть фискальная дисциплина, партийная дисциплина. Я бы с удовольствием проголосовал за большие пенсии пенсионерам, но бюджет такой, какой есть. Нам надо думать о пенсионерах, детях, медиках, полицейских, зенитных ракетах... Все хотят, чтобы было лучше, но у каждого своя точка зрения. Вот что такое демократия.

–  А что значит быть президентом баскетбольного клуба?
– Это хобби. Надо брать на себя ответственность, представлять и защищать интересы клуба. Ведь я не только врач, который знает, как ампутировать ногу или прооперировать рак; у меня также есть прибыльный бизнес! 
Баскетбольному клубу в этом году исполняется 30 лет. Надо устроить праздник, но денег нет, поэтому приходится выкручиваться. Средства вкладываются в главную цель – результат. Чтобы мы побеждали! Раньше, когда порт был полон судов, было проще. Но вентспилсчанам не нравится, когда мы проигрываем, поэтому мы думаем от имени всех жителей – Ралфс Плейницc, Улдис Бойтманис, от городской думы также подключаются Янис Витолиньш и Гунтис Блумбергс. Это самые активные люди, с которыми мы делаем всё возможное, чтобы в Вентспилсе действовал хотя бы один профессиональный клуб, который чем-то выделяется. 

– Упомянутые Вами господа тесно связаны с партией Latvijai un Ventspilij, и Вы сами представляете эту политическую силу в Сейме. Помните ли своё начало в партии?
– Я один из учредителей. Доктор Грундманис, мой шеф, посоветовал мне вступить в партию. Главным врачом тогда был доктор Барда, у меня с ним не сложились отношения. Я был идеалистом, хотел ввести нечто новое. Например, лапароскопию. А он всё это тормозил. Тогда я решил, что членство в партии может заставить Барду начать со мной считаться. Понял, что нужно делать что-то большее, нежели просто ходить и просить.
Доктор Грундманис, в то время заведующий хирургическим отделением, является моим педагогом в Вентспилсе. В Риге у меня был профессор Гауйенс, а здесь – доктор Грундманис. Он также хотел вовлечь меня в Коммунистическую партию, но туда я заявление не подал. Это были 90-е годы, когда всё менялось.

– Молодой и горячий. Стали ли Вы более заметным как член правления партии?
– Нет, ведь я не сразу вошёл в правление. Я был одним из первых членов. В состав правления меня пригласили позже, когда я уже приобрёл определённую популярность в народе. Благодаря пациентам и моей семье, обычно я нахожусь в верхушке опросов жителей. Я сам себя сделал, всего добился тяжёлым трудом.

– Вы упомянули своих педагогов-врачей. Могу ли я попросить вернуться ещё дальше в прошлое, в годы учёбы? Какие у Вас воспоминания?
– Самые лучшие. (Смеётся.) Я учился в Рижском медицинском институте и играл в баскетбольной сборной. Нужно было много тренироваться, но учёба и практика в медицине были на первом месте. Я с десятого класса знал, что хочу стать хирургом! По ночам работал в травмпункте, вымывал рвоту. В одиннадцатом классе мне уже разрешили зашить пациенту лоб! С первого курса я ассистировал на операциях. Мне повезло, потому что моя работа соответствует тому, чего я хотел!

– Что послужило столь раннему выбору профессии?
– Целеустремлённость. Я ориентирован на достижение результатов. Я на хорошем уровне играл в баскетбол вместе с Раймондом Миглиниеком и Карлисом Муйжниеком, в 15 лет входил в сборную Латвии. Но когда увидел, что буду седьмым или восьмым на скамейке запасных, понял, что это не для меня – я хотел быть лидером. Решил, что лучше учиться, чем просто играть в мяч. При этом продолжил заниматься спортом, чтобы поддерживать себя в форме, но уже не профессионально. 
В гимназии я учился в одном классе с Юрисом Грундманисом, сыном доктора Андриса Грундманиса. В больнице работали в тандеме.

– Помните ли Вы момент, когда приняли решение заняться предпринимательством и открыть частную практику?
– Да! Это одно из решений всей жизни. Правильное решение. Мы с Зинтой поженились. Она была полна решимости остаться в Риге. У неё было место на кафедре и перспективная карьера профессора. Я же – патриот Вентспилса. Она работала в Риге, я – в Вентспилсе. А потом, слава Богу, у нас родился ребёнок. Она переехала сюда, и мы начали думать, что делать. Как и многие люди в то время, я находился за чертой бедности. В больнице получал мало. У моего тестя была земля в Ужавской волости, мы с женой посадили около четырёх гектаров хрена, чтобы выжить. Денег не было вообще. Машину тогда было не достать, и я придумал альтернативу: был линкор, который возил уголь из Вентспилса, я поехал на нём в Голландию, купил там пять автомобилей, привёз сюда и продал.
Мы оба – молодые специалисты, ребёнка надо кормить. Сами пили берёзовый сок, а ребёнку сок покупали в магазине. Такие были времена. Я не жалуюсь, всем приходилось тяжело. Тогда я понял, что нужно делать что-то большее. 
Зинта не хотела работать в поликлинике, и мы решили, что ей нужна частная практика. В Управлении Свободного порта работал Алфредс Мачтамс, я пошёл к нему и договорился, что мы на деньги порта оборудуем стоматологический кабинет, где сотрудники смогут бесплатно лечить зубы, а в остальное время мы бы зарабатывали. Он согласился, всё было официально, с договорами. Кабинет открыли со стороны двора здания бывшего КБО по ул. Андрея, 7. 
Прошло три месяца, в стране произошла очередная реформа, Управление порта присоединили к городу. Алфредс Мачтамс позвонил мне и спросил, можем ли мы вернуть деньги. Конечно, сразу мы не могли. Это было в валюте, тысяч 30–40 немецких марок! Машины, которые я привозил и продавал, стоили максимум 2 тысячи марок. В то время кредит в банке можно было получить примерно под 80 процентов годовых! Договорились с Управлением порта, что буду бесплатно лечить зубы сотрудникам до тех пор, пока не выплачу весь долг. Так мы купили оборудование. Были одной из первых западных стоматологических практик. Спасибо моим покойным родителям, которые помогали с воспитанием ребёнка! Мы с Зинтой работали с утра до вечера, но я понял, что это неправильно, что мы так выгорим. Решил, что сила – в многочисленном коллективе. Начал докупать оборудование и говорить с врачами. Так мы взрастили клинику Zinta.

– И выросли до здания на ул. Лиела Дзирнаву!
– Да, чтобы облегчить себе задачу – работать до пяти, брать выходные. На ул. Лиела Дзирнаву стоял старый, полуразрушенный дом с дровяным отоплением, сухим туалетом и водой из колодца. Однажды мне позвонили из Талси и спросили, не хочу ли я купить это здание. Место было хорошее, и цифра была хорошей. Когда заплатил, узнал, что купил дом с восемью жильцами. Обратился в гордуму, рассказав о планируемых инвестициях, и мне пошли навстречу – всем, кто жил в антисанитарных условиях, предложили однокомнатную квартиру в городе. С архитекторами помогла Дайга Дзедоне – у нас была архитектор Карклиня, которая в Америке училась строить медицинские учреждения. Было много недоверия со стороны окружающих: мне говорили, что я построю и обанкрочусь. Посередине всего это грянул кризис 2008 года. Было сложно, но мы боролись и работали.

– Как появилась идея открыть филиал на улице Лиела?
– В бизнесе устроено так: существует то, что развивается. Нельзя сидеть и думать, что всё очень хорошо – тогда другие возможности пройдут мимо. У меня есть друг, Алдис Абеле, и мне очень понравилось, что он обустроил квартал в Старом городе. Я накопил немного денег и сказал ему, что тоже хочу сделать нечто подобное. Так мы нашли владельцев, и я купил здание с целью совершенно бескорыстно помочь городу, ведь мог бы расшириться и на ул. Лиела Дзирнаву. Одну часть приобрели мы, а вторую, принадлежащую Дигитальному центру, купило самоуправление. У нас было джентльменское соглашение с г-ном Лембергом, что город сделает то-то, а мы упорядочим то-то. Так и вышло. 
Вот и всё, если вкратце. В этом году мне исполнилось шестьдесят.

– Вдохновляюще!
– Я вентспилсчанин. Я патриот. И я обязательно вернусь из Риги.

– Спасибо за интервью!
– Благодарю за кофе!